она сказала хочешь чаю
и этот устаревший стиль
и проницательность во взгляде
обескуражили меня
так и смотрел бы бесконечно
горит огонь течет вода
вот с треском провалилась крыша
вот пробежал в трусах олег
меня любовь переполняет
я не умею без неё
с любовью мучаю животных
с любовью вру и предаю
у николая день рожденья
собрались гости за столом
кричат оксане тужься тужься
чу показалась голова
когда семён вошол в автобус
он даже не предполагал
что не доедет до работы
изза в автобусе зухры
отряд ушел а я остался
чтоб одиноко умереть
они забрали хлеб и крупы
из раны вынули тампон
купил себе самоучитель
как стать уверенным в себе
теперь сижу и сомневаюсь
читать или вернуть назад
мой друг пингвин скажи мне братец
что так задумчив что так тих
что кровью сплёвываешь нервно
и где полярник николай
весь день танцую как нижинский
но незаметно для других
разбит мой танец на фрагменты
по полсекунды каждый час
гляжу на отраженье в луже
там колыхаются цветы
кусочек неба дом напротив
сейчас откроется окно
у нас в палате для счастливых
висят лечебные часы
а для особенно тяжелых
висит настенный календарь
и босх живописует голод
вот на стену кладётся тень
какой то девочки плечистой
введут котолую во хлам
дифракционная решетка
у некрофила на окне
он света белого не видит
лишь разложение его
бобры разгрызли пианино
достали арфу из него
и рвут ее стальные струны
и песни громкие орут
внутри петра комочек ваты
забытый доктором врачом
внутри антона пассатижи
как было дело промолчу
хочу дожить до некролога
когда напишут обо мне
что мол сегодня после долгой
и продолжительной любви
когда медведку бьёшь лопатой
она становится всё злей
и злей и злей и вот внезапно
уже медведка бьёт тебя
четыре с половиной метра
мне диетолог говорит
ваш идеальный рост татьяна
при этом весе что сейчас
зачем с надеждою хватаешь
ты свой звонящий телефон
вот я тут рядом кто же может
тебе ещё в него звонить
над старым зданием больницы
просело небо и врачи
на крыше часто замечают
печальных ангелов седых
крылатый игорь сел на ветку
внизу сидел бескрылый пётр
сидели оба и молчали
из за нехватки общих тем
глеб убивает бескорыстно
весь этот киллерский тариф
коммерцию и конъюнктуру
он как поэт не признаёт
говно уже не то что раньше
в китае делают ево
теперь уже никто не помнит
вкус настоящего говна
возможно я комуто нужен
но этот ктото далеко
и громко чертыхаясь ищет
необходимого меня
к войне мы все давно привыкли
сказала девочка в платке
и поползла к пробитым лункам
с пустым ведёрком сквозь камыш
седая мама в магазине
купила фарша полкило
яиц муки кастрюлю воду
плиту квартиру город мир
к людмиле не приходят циклы
работы секса и еды
приходят только циклы гнева
и циклы нечего надеть
я незаметно приготовлю
тебе поужинать еды
а чтоб не думал что я клуша
я буду матом и курить
я утром уходя из дома
гантелю с пола не поднял
вернусь опять гантеля будет
лежать пронзительно в углу
я воскрешаю человека
а мог бы и не воскрешать
а мог не человека вовсе
а этот камень у реки