я долго жил среди пингвинов
сказал полярник николай
как мне теперь понять вас люди
вы яйца прячете в тепле
однажды ночью ты проснешься
и будешь грудь мою искать
чтоб молока попить грудного
а я уж двадцать лет мертва
язык по жизни если длинный
он шее может навредить
на презентации борделя
сидит уставший сомелье
пытаясь в красном разобраться
белье
апофеоз как на картине
но раньше был расклад иной
войну цинично называли
войной
арсению не дали имя
его найти не может смерть
но как то раз листая ленту
она читает пирожок
а жопа если присмотреться
всегда к художнику близка
вопрос лишь только что с ней делать
страдать лизать или забить
когда намазываешь йодом
обрубок пальца на руке
следи за точностью втираний
соседних пальцев чистотой
на набережной петросяна
нет ни одной живой души
здесь только камни свет и море
и тишина звенит в ушах
ван хельсинг входит в инкубатор
а в инкубаторе инкуб
бежит скорее в суккубатор
и опа день прошел не зря
рыбачить любит в выходные
обычный кабинетный червь
олег на мясокомбинате
четыре дня коров таскал
то за рога то за портвейна
бокал
нашлась туалетная к балу вода
и крем из болотных растений
не знает марго лишь исчезли куда
тени
ну кто ж так молча терпит пытки
попробуйте сильней молчать
из отпуска помнится только отель
и пиво нежнейшего вкуса
за пеной совсем не увидели эль
бруса
подстриг кусты писатель пришвин
под оренбуржскую козу
и чупакабра аж пустила
слезу
сейчас потравлены все реки
а в девяностых мой отец
поймал сома размером чуть ли
не с киру прошутинскую
у бесконтактного олега
чёрт знает с кем прямая связь
на станиславского в театре
напал стояк и дед федос
хотите верьте а хотите
видос
я через год на это поле
вернусь забыв тебя почти
и попытаюсь в ту же гречку
войти
на виноград давили сильно
чтоб легче было обвинить
слетаю снегом превращаясь
под сапогами в грязный лёд
но чёрт возьми как был прекрасен
полёт
я волком бы выгрыз ваш идиотизм
сейчас же без всяких сомнений
но я уважаю и чту плюрализм
мнений
у дымохода фрау марта
танцует маленьких утят
всем телом как бы намекая
летят
интрига пьесы шла к развязке
весь зал косился на ружьё
как быть когда вдруг кто то зыблет
колеблет ну а ты весь день
незыблемый неколебимый
олень
был митрофаныч жентельменом
носил цилиндру и пенсне
и чистил зубы иногда и
не все
на день рождения любимой
дари цветы и не забудь
пожать своей подруге руку
и грудь
из всех лежавших на песочке
тел распластавшихся мужских
вениамин лежал сильнее
других
я беспощадный как опоссум
к тебе хохочущей крадусь
чтобы прервать на полуслове
твои бессмысленные ха