ты с облегченьем крикнешь папа
и пулей кинешься к нему
а папа гулко захохочет
раскрыв свою большую пасть
смотрю на прожитые годы
как на японский сад камней
один из них всегда не виден
всегда за тенью остальных
котэ олегу ежедневно
тюльпаны ставит в сапоги
фиалку в кед рододендроны
в угги
в любви мне клялся и божился
но не хотел идти в мужья
пришлось использовать всю силу
ружья
в душ анжелина входит с губкой
покаты плечи и нежны
а кто квадратные оставил
штаны
страшней всего проснувшись утром
за две недели до весны
узнать что в спячку ежегодно
впадаешь только ты один
бурный секс на крыше
но не котики
может негде может
для экзотики
олег решил убить оксану
в двенадцать сорок в гараже
но тут звонок пришли ребята
оксана остаётся жить
вот николай дальтоник с детства
не может видеть мир цветным
ему зеленый чай такой же
как скажем белое вино
земля закончилась внезапно
и сразу небо началось
крот по инерции копает
весенней ночи пустоту
в театр приехал хор картавых
оркестр готовится к игре
разучивая партитуры
без ре
мечта моя ты просто космос
найдись и я слечу с орбит
моя ракета каждой ночью
стоит
в избу стучался пьяный леший
цветы сжимая и коньяк
вселив надежду в баб обычных
и в яг
кривой и ржавый старый циркуль
напоминает мне париж
тому кто был влюблен в париже
его напоминает всё
нет я не злой а очень добрый
но доброта моя со злом
всё чаще делается схожа
своим высоким капэдэ
вот бабы труп что сбил в субботу
с утра на пятой авеню
я до сих пор его как память
храню
флакон сжымая с красной краской
крадусь в ночи за гаражы
и на стене пишу свободу
шы жы
ты должен с самого рожденья
ведь это чудо что ты жив
и жизнь тебе судьба дарует
не даром а даёт в кредит
оксана поняла что ночью
в ней побывал троянский конь
луга потоптаны пшеницу
побил жучок и спорынья
какие дети дорогая
земля перенаселена
а в этом веке нам не светит
луна
семидесятилетней деве
являлись ночью мужыки
и всё просили и просили
руки
олег играет с иисусом
в ужасный чорный эрудит
исус выкладывает счастье
олег выкладывает грех
всегда рыдаю в месте этом
когда боярский михаил
поёт констанцию целуя
красивый труп алферовой
давай ка девочку с рассветом
подальше в чащу отведём
а эту милую собачку
возьмём и вырастим как дочь
олег снял проститутку в баре
чтоб ей пожаловаться что
ни одного стиха про осень
не написал за весь сентябрь
в кустах фригидную оксану
два здоровенных дикаря
поймали быстро и умело
но зря
я никогда за вас не выйду
кричит дюймовочка кроту
и прочь бежит её за дверью
ждут выхухоль и два ежа
кругом обман и даже дети
когда рождаются во тьме
моргают влажными глазами
и ничего не говорят
яков взял фанеру
пролетел париж
хрен его анапой
удовлетворишь
пригрелся в глебовом кармане
хоть и в соплях платок армани