олег включает говнопечку
сегодня будем печь говно
довольно потирает руки
и ставит на огонь горшок
чернобыль был неподражаем
но мы пытаться продолжаем
вапще рукой подать буквально
от туапсе до судака
когда три сотни километров
рука
оксана сжав в руках синицу
выслеживает журавля
не волнуйся море
не шуми волна
подскажи мне горький
далеко ль до дна
с такой отвратительной летней порой
бессмысленно ждать урожая
природа себе отморозит всё ро
жая
ты пришёл под утро
с бабой и в дрова
может в чëм то мама
и была права
как много сказано о жизни
а вот о смерти ничего
а то что кажется о смерти
на самом деле о любви
кусок воронежского сыра
я вам давно послал уже
но только он ещё в вороне
же же
пристал ко мне один у парка
а я взяла и привела
к себе отмыла накормила
дала таблетку от глистов
этьен так внезапно влюбился в мишель
что весь свой обеденный столик
(не только обветренную вермишель)
солит
опасны творческие люди
поэт столкнул ребёнка в пруд
писатель дома ходит голый
художник съел своё говно
герасим набирает номер
сказать пытается алло
а операторы считают
бабло
ты во время секса
мне читал гюго
все четыре тома
было огого
а помнишь голубое небо
и васильковый луг под ним
и целый стог сухого сена
в копне растрепанных волос
вскрыть дверь в сокровищницу милой
не помогает карборунд
сегодня пробую алмазы
stay tuned
i have never been to
paris or the sea
muhosransk was always
meant for me you see
что значит нету в райских списках
я добыр был и милосерд
и вот с хорошими делами
конверт..
какие миленькие детки
особо пятый и восьмой
мадам хотя бы намекните
где мой
ты об отношеньях
даже не мечтай
у тебя ленд ровер
у меня трамвай
я грека сильно полюбила
но мысль меня тревожит та
что не перва я у ахилла
пята
напишу о грустном
сто одну строфу
как скелетам тесно
у меня в шкафу
уж лучше будни дел рутина
чем целый месяц карантина
спорили на кухне
пёс хомяк и кот
сколько их зверинец
пожирает мрот
я гляжу печально
в небо птицам вслед
и иду со вздохом
покупаю плед
олег не ставит ударений
слова его всегда тихи
мягки податливы как черви
что в старых яблоках живут
евгений понял смысыл жизни
но нам об этом не сказал
а молча покурив за дверью
поочерёдно всех убил
от греха подальше
все газеты труд
обезьяны даже
в руки не берут
мы не сказав ни слова матом
дошли до точки невозврата
мы вчетвером пытали глеба
тушенку заставляли есть
а он кричал что это мясо
и жесть