олег на солнце испарился
ещё в июльскую жару
и белым снегом с чемоданом
оксане выпал в ноябре
я прожить один бы
тоже смог в лесу
если б ты носила
хлеб и колбасу
я стал бы капельку добрее
уехав в отпуск чуть кипрее
директор умчался в просторы жанейр
а я как директора врио
его так некстати зашедшей жене
ври о
теснота и в крышку
бьёшься головой
ты скажи спасибо
что ещё живой
пустых писак и графоманов
не экономящих слова
сошлём в лаконию вначале
сперва
ты невменяема сегодня
талдычишь только не в меня
бывает нужно очень мало
закрыть глаза и помолчать
не чувствуя и не решая
здесь это называют сон
с неслышным вздохом прикрываю
тугие занавеси век
и засыпаю улыбаясь
навек
у нас всё будет добровольно
решили мы и с той поры
ты добровольно мне не пишешь
и добровольно не звонишь
При чем здесь свастика, Шикльгрубер?
Что за компот из сверх-идей?
А руны, руны то на что Вам?
Злодей...
мы обвязали изолентой
преподавателя изо
за рта пренеприятный запах
изо
под безразличьем нафталина
в шкафу угасла ля бемоль
кошмарит шарикова ночью
отмщенья ангел куклачёв
стемнеет скоро в графском парке
не различишь без фонаря
не то там лилия не то я
коря
в тетради жизни осень листьев
и по шагреневой озноб
страницы ветром вырывает
из скоб
я щас вот этими руками
верну тебя обратно к маме
кишка тонка зато прямая
сказал проктолог глядя в зад
топологически вы бублик
в вас можно выстрелить насквозь
прочол на днях за жызнь в газете
за год так семьдесят шестой
и потянуло в этот самый
застой
жёлтый лист унылый
выстлал весь погост
на веревки с мылом
возрастает спрос
как окончил школу
сам я не пойму
лишь каштанку помню
и ещё му му
ворона белая подруга
поёт тихонько лет ит би
не могу по лету
я сдержать слезы
между рам увидев
трупик стрекозы
его лошадка снег почуя
вот с этой строчки прям торчу я
ты желай поменьше
мне спокойных ночь
я разок в неделю
не поспать не прочь
теперь премудрая оксана
берёт вперёд за полчаса на
был дитем заката
розовый фламинг
по утру проснулся
синеньким пингвинг
зухре чтоб только не достаться
олег играет в паралич
уже семь лет но ты попробуй
уличь
в твоей загадочной фигуре
ещё открылась сторона
неравнобедренною стала
она
мы играли в блока
и есениных
блок скрипел и гнулся
но висели мы