уедем в индию родная
как только прекратят стрельбу
вон у тебя уже и точка
на лбу
приходит к ленину надежда
кричит володя я твоя
клянется что умрет последней
что будет компасом земным
напала банда иисусов
на поселенье мертвецов
всех поголовно оживили
и даже женщин и детей
сняв лягушачее обличье
царевна ходит голышом
стирает моет шьёт и варит
поквакивая изредка
аркадий был вперёдсмотрящим
а глеб ему смотрящим в зад
и больше не было матросов
на этом тесном корабле
живжив чирикают беспечно
на солнцепеке воробьи
а депрессивный жырный голубь
опять нудит умруумру
вчера на рынке фермер коля
свою корову продавал
свинью и курицу тупую
с которой жил пятнадцать лет
оксана умирала долго
мучительно неторопясь
смакуя боль кричала в голос
родным мешая горевать
ты так сказал люблю что дети
гуськом ушли из за стола
а мне пришлось готовить тесто
чтоб как то скалку оправдать
я еду в поезде на север
ищу места где нет тебя
мелькают за окном деревья
деревни месяцы года
знакомьтесь ватсон это тайсон
знакомьтесь тайсон это ва
да чо ты бьёшь то ты дослушай
сперва
зухра в хурме и взбитых сливках
легла развратно на кровать
мужчин опередили осы
и роем трахнули её
взяв целый га полей в аренду
выходит из лесу иа
идёт подальше в мягкий клевер
и ААААААААААААААААААААААААААААА
ван гога путаю с гогеном
и может быть мане с моне
но различаю шлиц и фланец
вполне
нам паразитам лучше в жопе
вещает главный паразит
а сам детей своих готовит
и отучает от говна
когда мой бегемот скучает
я говорю пойдём гулять
и радостно ломая стены
он мне приносит поводок
за игорем следят спецслужбы
он это понял по тому
что никого нигде не видно
а это значит что следят
вы умираете как люди
от боли старости от пуль
а я хочу как помидоры
от поцелуя умереть
пишу малиновым вареньем
тебе по утренним блинам
и прибиваю их на память
к стенам
люблю рожать сказала зоя
и родила панельный дом
с немалым следует заметить
трудом
ты обаятельно курила
меж нами вспыхнула искра
мешая мне свою машину
запра
бывает что стихи такие
как будто автор на станке
их создал идеально точно
по чертежам твоей души
олег читает этикетку
чтоб точно знать процент говна
но этикетка в этом месте
говном испачкана чуть чуть
вдова читает в протоколе
что труп принадлежит петру
усиленно соображает
труп нажит в браке или до
олег родился от оксаны
но умер он от топора
хотя топор по документам
ему фактически никто
я крут горяч как солнце ярок
я несгибаемая мощь
я инструмент порабощений
я борщ
а где то на периферии
её давно остывших чувств
мурашки нежась в формалине
напоминают о былом
во время секса я кричала
избавь пожалуйста господь
хотя не избавляй немного
погодь
когда хандрю мы с лучшим другом
о сокровенном говорим
он понимающ добродушен
незрим
по многолюдному бульвару
бродил словесный клептоман
чужие складывая фразы
в роман