и понял что не дохромает
до выключателя олег
во тьме мерещатся детали
от лег
здесь нет ни улицы танкистов
ни площади дзержинского
мой город это парк свободы
проспекты мира и любви
что такое детство
бубыль гум карбид
беготня по крышам
денди восемь бит
арбуз кричит во сне аркадий
оксана понимает что
бежит опять её любимый
во сне от мужика с ножом
серою волчицей
в буреломе лет
рыщет память ищет
тёплых дней просвет
так хороша была оксана
что просто глаз не оторвать
а оторвешь допустим левый
то хороша уже не так
распространяется по свету
сквозь сотни зюхелей и циск
известие что папой выбран
франциск
зашёл в испачканной рубашке
бен аффлек к зинке в магазин
и бабы тут же зашептали
бен зин
не бойся это снова злится
холодный ветер за окном
и вызывает аритмию
сердцебиения дождя
в августе застал я
дивный звездопад
каждое желанье
содержало мат
доживём до пенсий
и рванём в бангкок
там понезаметней
сыпется песок
когда на небе злые тучи
мы варим вересковый мёд
не сомневаясь что и это
пройдёт
господи о чём я
садхана фрактал
если бы хоть кто то
что то понимал
лето море чайки
целый мир для нас
ты моя папайя
я твой ананас
олег желая от оксаны
неплатонических услад
неплатонически был ею
услат
вор за сокровищницу шаха
приняв гарем его впотьмах
ретировался увязая
в фатьмах
заберите люди
в города котят
те зимой на дачах
так без вас грустят
москву и питер ждёт нирвана
а остальные города
за исключением стокгольма
осадки ветер гололёд
после коктебеля
глеб остался пуст
бабами объеден
как малины куст
в стакане тихо звякнет ложка
и поползёт квадрат окна
и сбоку пукнут деликатно
а сверху жалобно всхрапнут
чтобы чистый пламень
сердца не угас
розовых иллюзий
не шатай каркас
на зеленеющей полянке
пастушку встретил пастушок
начавшееся повергает
у шок
в отблеске заката
в зыбкой дымке дня
вновь грустит работа
не найдя меня
в первом акте пьесы
месть богатыря
на стене висели
тридцать три ружья
по кустам шатаюсь
я не просто так
свой рояль ищу да
не найду никак
мне ненавистно это море
полжизни взявшее в обмен
на крики чаек пенье пьяных
сирен
сказав оксане на прощанье
что та погибнет от тоски
олег ушёл заправив брючки
в носки
бывают деньги о которых
вслух как то стыдно говорить
и именно такие деньги
петру платили как назло
откуда дует этот ветер
бросающий в лицо не снег
а мокрые обрывки лживых
дурацких вкладышей лав из
верить абсолютно
никому нельзя
притворится пешкой
а пройдёт в ферзя