хотел определить спросонья
уснул я в брюках или без
попробовал рукой на ощупь
но так и не определил
я интроверт а это значит
что если я тебя люблю
то ты внутри меня ведь внешний
я не воспринимаю мир
из чрева метрополитена
скакнул пружинисто и зло
завод призывно содрогаясь
стоит раздвинув ворота
меня родили не в роддоме
но все скрывают от меня
происхожденье гибких трубок
идущих из моей спины
да мне сидеть на нем удобно
и просто радует глаза
сказала сжав баян в копытах
коза
на самом деле было девять
ночей не тысяча одна
во всём двоичных исчислений
вина
и в ближнем бою и в далёком краю
за гранью смертельного круга
я братцы не ем а насвистываю
фугу
неважно кто из них придумал
слова но был он трижды прав
не нужно много всё что нужно
IS LOVE
вы так бесстыдно покраснели
вы так бессовестно сыры
и ароматны словно козьи
сыры
как классно быть нечистой тварью
шептались звери на борту
ведь чистых он потом прирежет
в порту
по краеведению раньше
не проходили блондоранж
а то бы я бы ну конечно
принес пятерку по нему
седая мама в переходе
играла баха на трубе
голодным взглядом поедая
ларек с названьем пирожки
непознаваемое нечто
в себе копаясь отыскал
отнёс экспертам на анализ
они сказали это бог
кора жуки гуано перья
яиц кукушки скорлупа
немного жолудей и листьев
дупла нехитрый интерьер
чтоб резать кремневое сердце
хирург берет алмазный нож
поверх стерильной белой маски
сверкают объективы глаз
допустим мир непознаваем
а значит как его фрагмент
я совершенно недоступен
для понимания собой
вчера весь день сжигала письма
которых ты мне не писал
они горели очень жарким
несуществующим огнем
насторожонный взгляд минтая
кровавый отблеск тесака
увидел повар в свете лампы
энергосберегающей
он к нам вошёл поставил посох
швырнул мешок и обнял нас
и мы счастливо задохнулись
в объятьях тяжкой бороды
бегут встречают и целуют
об щёки колются пищат
и сразу шнырь по чемоданам
а нука папа что привёз
ты уезжаешь на неделю
я снова буду как в бреду
бродить по дому и твой запах
вынюхивать из всех вещей
напиток из кофейных зёрен
быть черным должен словно ночь
и ядовитым как объятья
любимой женщины твоей
я жахнул полторашку пива
и стало легче на душе
но всё равно не понимаю
за что ево распяли то
я эмигрировал в оксану
живу теперь среди холмов
где травы и цветы и пчолы
прощай унылая страна
невеста не запоминает
с того момента ничего
и избегают люди взгляда
её навек счастливых глаз
скворец пришёл на птичий рынок
продать себя купить еды
обновки и конфет скворчатам
а птичий рынок выходной
меня давно уже не видно
точнее видно но не всё
а то что видно не похоже
на то что раньше было мной
зимой ощущая цветенья ущерб
уеду на юг я отсюда
букет соберу из акаций и верб
люда
скрываясь под сенью затейливых фраз
желанье сочилось из пор ох
как жарко же вспыхнул таившийся в нас
порох
марию жажда обнимашек
будила ровно в шесть утра
а в семь она уже на курской
блаженно терлась о людей