что там любимая мурлычет
внутри твоих могучих лап
прислушайся похоже очень
на храп
зверьё прощается с удавом
хоть был удав по жизни гад
всё уровняли тридцать восемь
лопат
барталамью с олегом спорят
в привычном смысле круче кто
вдруг дверь с петель и мрачный входит
кокто
оксана на пляжу лежала
среди красивых стройных баб
ей зависть жадно грызла тело
и краб
у нас на судне дисциплина
и потому наш капитан
приказом вахтенных назначил
путан
спит в гамаке капитолина
слегка пьяна слегка толста
и граммов в ней и килограммов
до ста
грохочет гром а мы не прячем
ни чувств ни песен под зонтом
и дождик вышивает счастье
крестом
скользя на шпильках ощущаю
неописуемый подъём
сама блин в шоке как иду я
на ём
бутылка водки не считалась
хорошим признаком с утра
но глеб принёс и мы сказали
ура
лежим с марусей на диване
и храмом страсти стал б диван
но портит все храпящий рядом
иван
соединив себя с абсентом
художник видит мир свежей
ежей нашёл среди своих черт
ежей
мы видим знойную пустыню
и дюны волны из песка
в них плавает гюрза как в море
треска
главрыба сколько в этом слове
для сердца русского вы ша
риков опять перелакали
ерша
седьмое небо не осилив
я принебился на шестом
хоть ковырнуть с него седьмое
шестом
на свадьбе было все прекрасно
ни драк ни тещи ни родни
женились дешево сердито
одни
я прямо так и заявила
своим родителям косым
что я им больше наконецто
не сын
я говорил с женой поэта
точнее жалобам внимал
на то как он велик в искусстве
вне мал
хирург воткнул в чингиза скальпель
и провернул двенадцать раз
и вынул у него из сердца
алмаз
оплата сдельная дружище
сказал усталый кадровик
сизиф задумался и понял
тупик
смотрю убийца не дворецкий
не кучер и не мажордом
я вообще смотрю порнуху
с трудом
страшнее чорных апельсинов
зеленые и синие
они же гораздо апельсин
нее
и тут в дупло ввернулась белка
и мужа за орешки хвать
чужими мол грибами пахнешь
опять
бывает даже так что доктор
играет с нами как больной
и дальше всех с окна плюётся
слюной
страшней всего когда водитель
маршрутки сущий пидарас
везёт всех будто бы картошку
не нас
в трущобах города нью йорка
олег вдыхал прогорклый смог
и думал отчего московский
не смог
олег летел к концу тоннеля
спеша стирая пот на лбу
и видел он дефибриллятор
в гробу
в лавине сказочных событий
барахтаемся до седин
при этом хорошо на кухне
сидим
вчера внезапно оказалось
что безответно влюблена
и сразу в осень превратилась
весна
ударом в лоб усилил просьбу
грести отсюда атрибут
посредством коего обычно
гребут
представь что ты сегодня птица
но не орёл и не павлин
а жирного пингвина туша
средь льдин