к самовлюбленному ивану
поклонницы идут гурьбой
но верный ваня ночь проводит
с собой
не знай моих имён и отчеств
а просто двери отвори
прервав столетья одиночеств
внутри
моё прекрасное далёко
не знаю близко ль далеко ль
и это близкое херово
доколь
коней спасаешь гасишь избы
потом становишься мудрей
и занимаешься верченьем
кудрей
я колею объехал чудом
и развернулась колея
чтоб посмотреть не навернулся
ли я
скажи андрейка почему же
тебя адольфом все зовут
не знаю ляйхе швайне циммер
зер гут
от рябчика остались кости
последний съеден ананас
глаза буржуя устремились
на нас
ну и погодка нынче летом
всего семь градусов утра
а на часах уже такая
жара
я понял что пора закончить
дела давно минувших дней
и стал старательно не помнить
о ней
откройте мы доставка суши
услышав это с похмеля
матросы хором закричали
земля
в конюшне у больших лошадок
жарища мухота и вонь
такого сроду не бывает
у понь
благодаря любви к парижу
и утончённости манер
я без проблем прибился к стае
фанер
пока я нахожусь в сомненьях
мне нравится ль что вы не мной
а только лишь шизофренией
больной
спокойно лена я геннадий
сказал он открывая дверь
не лена я и неспокойна
теперь
красавица и комсомолка
для глаз бальзам для сердца шок
и сложена великолепно
в мешок
планетой этой правят лживость
расчетливость гламурный фарс
друзья прощайте улетаю
на марс
такое чувство что всевышний
судьбу мне второпях кроя
не обработал оверлоком
края
меня накрыло оптимизмом
я раздражаю всех вокруг
сегодня враг сбежал последний
и друг
что ты бледна как моль быть может
и не заметил бы никто
но ты так увлечённо грызла
пальто
не влезу думал бонифаций
я в полосатый комбидресс
хотя леонтьев чуть плотнее
но влез
полиция так прочесала
все заповедные места
что отыскалось двести трупов
из ста
я разложила всё по полкам
в шкафу порядок и уют
и лишь скелеты по квартире
снуют
несется колобок к бабуле
спина забрызгана росой
кричит воды я подавился
лисой
задержан на могиле тёщи
гласит бесстрастный протокол
изъяты водка лом лопата
и кол
скажите доктор это больно
и доктор отвечал угу
но если надо и больнее
могу
внушаю мысленно медведю
что людоедство это грех
а сам карабкаюсь по ели
наверх
во сне приходят тараканы
и тот что мною был убит
мне тараканище читает
навзрыд
в олеге не на жизнь а на смерть
схлестнулись тактик и стратег
когда пролился центнер спирта
на снег
соприкоснувшись рукавами
мы пожинали как итог
треск синтетических волокон
и ток
смирился что не выйти в космос
не оседлать лихой болид
но по ночам мечта фантомно
болит