вкалывая ночью
на луну не вой
выть не разрешает
кодекс трудовой
мы не кочегары
и не плотники
потому наш ужин
очень плотненький
караван продуктов
трактом пищевым
медленно подходит
к шахтам пусковым
зиму пью с синицей
летом в вязкий зной
с журавлём водицы
бы колодезной
век при виде сверху
тот же самый миг
полный нелюбимых
и недорогих
чтобы сытой жизни
наконец достичь
не питай надежды
завещал ильич
капая слюною
с треснувшей губы
я мешки с деньгами
поворочал бы
зеркальце поведай
тайны этих стен
кто из тела ночью
тырит коллаген
вылезли из моря
три богатыря
остальные тридцать
рыбы до сих пор
в голове оксаны
чисто и светло
лишь письма татьяны
листик занесло
не могу понять я
плавятся мозги
три зачем педали
если две ноги
видно айвазовский
об девятый вал
и кистей и вёсел
много обломал
мощным басом киллер
вывел фа ре соль
ольгу фальшь убила
глеба антресоль
то хрустит коленка
то болит спина
в сорок лет настигла
старость пацана
бриз ласкает кожу
в пузике винцо
чайки ставят лайки
прямо на лицо
я давно не кроха
но не вник ишшо
почему так плохо
после хорошо
я сидел невесел
пил ирландский эль
за стеной дженезил
питер габриэль
с двух алиготе то
тридцать фуэте
вам не ёксель моксель
ёпэрэсэтэ
пить курить бросала
ветер перемен
подхватил и опа
бар кальян армен
коньячкус озвучил
арамис вопрос
дас атос ответил
а портос а тос
ты меня сегодня
не нервируй муль
с гаража с букетом
это не нормуль
гости привалили
туфли там и тут
сколько же в прихожей
радости коту т
я смотрю на тех кто
соблюдает зож
вот что характерно
много грустных рож
глеб всегда охвачен
праздной суетой
в ней он потерпевший
или понятой
поглазев в музее
на девятый вал
от морской болезни
я полдня блевал
ну уж нет сентябырь
мне не подойдёт
продлеваю лето
я на целый год
смотришь утром рано
в голубую даль
в выходной с вопросом
встал то я схераль
пятница стемнело
сброшен гнёт оков
путь к постели устлан
трупами носков
кот заменит в доме
не один предмет
по утрам будильник
ночью тёплый плед
это я на юге
раб твой и фанат
а в реальной жизни
извини женат