мы рассчитали ускоритель
при пи примерно равном трём
погрешность будет пару тройку
ангстрём
лопаты штык сверкнул на солнце
и рыжий дед упал как куль
убил садовник догадался
эркюль
разносит водку гейша лена
и пряных ароматов шлейф
крича барменам ты ж не лей на
ты ж лей в
я с самого утра несдержан
немотивированно груб
и тычу пальцем некультурно
в твой труп
скажите ребе в лабутенах
и охмурительных штанах
ходить в шаббат не запрещает
танах?
бывает в рот попало слово
и перекатываецца
воздействуя на выраженье
лица
иван почуял смерть кощея
он всматривается во мглу
и вдруг останкинскую видит
иглу
примитивизм такая штука
когда казалось бы что вот
ещё вот вот и вот уже же
а вот
любовь слепа а это значит
ориентируйся на слух
что создан кланом приподъездных
старух
внутри дракона на рентгене
нашли доспехи щит кистень
и вот такенную желудка
кистень
когда язык мортир и ружей
с французами завёл в тупик
вдруг наступает с казаками
час пик
пока румыны бранзулетки
заносят в ценностей реестр
остап уже пересекает
вплавь днестр
ребекка тэтчер полагаю
вы сожалеете о том
что в полночь слышалось из спальни
о том
семён ответил через силу
мол хороши его дела
махнул стопарь и закусил у
дила
хочу туда где всё понятно
уместен юмор ясен текст
в таинственный непостижимый
контекст
они сошлись как лёд и пламень
как кисточка и мастихин
как отупение от дел и
стихи
мне сложно вспомнить что случилось
в полёте с памятью фигня
но вроде чтото отложилось
в меня
иосиф разломил мацу о
колено и воскликнул всё
отныне наш пророк мацуо
басё
мы навалили слов и песен
в районе юрия лозы
теперь задача упростилась
в разы
когда наскучит эта пьеса
желудочнокишечный тракт
во всеуслышанье заявит
антракт
евгений сам себя заводит
выгуливает по утрам
по холке гладит наливает
сто грамм
пришла пора прощаться други
не будет песен и вина
идёт гражданская лихая
жена
за скоммунизженные вещи
ответственности не несём
стоим и испокон стояли
на сём
я шол домой вчера под вечер
вдруг вижу круглая фигня
сквозь кроны както нагло светит
в меня
романтики с большой дороги
свернули на просёлок и
им сразу стало не до рома
нтики
эл эн толстой в мясной поляне
писал роман про анну ка
а упыря толстой но только
а ка
пройдусь по памяти рубанком
шероховатости убрав
так чтобы только море света
и трав
нам руки дадены для скуки
для грустно подпирать щеку
для ковырять в носу и дырке
в боку
облив бензином поджигают
мой труп художник и поэт
и быстро пишут натюрморт и
сонет
бобры храбры и близоруки
один простой советский бобр
сгрызает в год до тыщи веток
и кобр