Показаны записи 1 - 30 из 33
отпущено лето осенним судом и убраны в шкафчики шорты гуськом потянулись несмелые в дом торты
мечтал любоваться твоей сединой как жаль что не вышло союза причина проста ты не слышишь со мной блюза
худрук журналисту сказал погоди попозже придёшь с интервьями у нас полсостава с оркестром гудит в яме
в деревне сады урожая полны речушка стрекозы раздолье на каждом заборе висят пацаны с солью
альбом фотографий лежит на столе но образы стали нечётки и пальцы дрожа теребят в полумгле чётки
иа в день рожденья подходит к реке и думает о суициде но пух чтото пишет уже на горшке сидя
в семье банкоматов родился пингвин казалось бы абракадабра а просто когдато неверный был пин набран
раз карлсон наведался к фрёкен в пургу теперь подтекает моторчик и молнией мысль промелькнула в мозгу порча
всю жизнь отстоял у ворот на посту хотелось уже отдохнуть бы но снова подходят лелея мечту судьбы
живёшь о диете и спорте трубя гантели и злаки повсюду и я практикую смотря на тебя вуду
старик почтальон хоть уже еле жив но всё же смакуя цигарку напарника учит не ной и держи марку
вот ты и увидел меня без прикрас вздохнула тихонько невеста шепнув своему жениху в первый раз место
господь разделил контингент всей земли на белую кость и не слишком и те кто белее шеренгой пошли к вышкам
пикассо модель разложил на столе кривой штангенциркуль готовит пытаясь найти в этом всём барахле брови
зловеще туземцев смыкается круг и кажется стихла кукушка а это второго лишается кук ушка
старик попытался прервать череду страданий еврейских диаспор хотите на родину вас отведу на спор
поэт чтото пишет а что всё равно ведь в тексте сплошная водица и ясно по строкам ему суждено спиться
когда ты решаешь что дело труба приходят вдруг добрые вести ты счастлив и тут снова ставит судьба крестик
сусанин в лесу чужеземный народ всё в поисках выхода водит раз в месяц крича вот же наш поворот вроде
сползает бесформенный вниз капюшон маньяк бродит ощупью в парке прохладно в плаще и поэтому он в парке
два катета утром связать не могла похмельная гипотенуза лишь изредка вскрикивая из угла ну за
толпа мушкетёров зашла в дьюти фри ну пусть не толпа а четыре один как обычно на стрёме а три тырят
упал станиславский лежит неживой со смехом расходится труппа не верит никто в натуральность его трупа
побрила к свиданию ногу яга покрасила ногти лазурью но умер от смеха кощей ведь нога курья
прикрыто окно кружевами гардин терзает идея подкорку что всё уже в прошлом и выход один в створку
дед впился отвергнув советы мои вставными зубами в ириску он с детства питал слабость к сладкому и риску
больничные окна печальны вдвойне граница тюрьмы и свободы лишь солнечным зайцем ползут по стене годы
алели ещё облака в вышине смеркалось цвели эвкалипты я шла в лёгком платье домой и ко мне лип ты
пусть вас не смущает худое тряпьё немытой босой побирушки богата она ведь в котомке её пушкин
зонтами наколото неба сукно златые развеялись чары и сердце печальное вновь лишено пары