гремел трубой седьмою ангел
вставали люди из могил
и возрождались помидоры
из кетчупа по всей земле
раздавленный окурок помнил
сначала было рук тепло
потом в душе огонь недолгий
потом подошва и асфальт
когда совсем беда с деньгами
стою я твёрдо на своём
запьём водой а на закуску
забьём
жызнь попёрла в гору
милостью небес
интернет оплачен
куплен майонез
к музыке и книгам
приучила мать
а ведь были шансы
человеком стать
высоко над лесом
нам тревогой в сны
ведьмы крошат жёлтый
мухомор луны
золотым яичком
похвалялся дрозд
мышка усмехаясь
разминала хвост
летишь спокойно по тоннелю
а сбоку зажигает вдруг
табличку аварийный выход
хирург
сменялся чёрнобелым танго
зимы протяжный белый вальс
в дорожных ямах оркестровых
дрожала мокрая весна
пускал кораблики по лужам
мужчина в дорогом пальто
и вдруг сказал в пространство тихо
не то
таки бордюр или поребрик
спросил растерянно терьер
в тупик поставленный невнятным
барьер
олимп синеет над элладой
олива старая в цвету
и аполлон берёт кифару
и тихим голосом поёт
вновь любви и счастья
вижу миражи
госпожа удача
погоди не ржи
какой то важный опыт ставим
сегодня мы на эм ка эс
специалисты все в скафандрах
я без
стоял задумавшись о жизни
от кладбища невдалеке
принц датский с умной грустной рожей
в руке
скамейки пахнут свежей краской
смеясь из парка мы бежим
сплошь перемазаны зелёным
и юбка и пиджак и май
вот как ты ни лети по жизни
как ни мотай километраж
ночь улица фонарь аптека
гараж
покатится солнце безумное вспять
во мраке взорвутся планеты
а я так и буду сидеть и гадать
где ты
впряг весной для юры
палыч в звёздный клин
двадцать миллионов
лошадиных спин
безнравственно текли сосульки
забыв холодную мораль
беспутным мартом наливался
февраль
билл гейтс подкрался незаметно
но ты об этом не тужи
теперь взамен одной у женщин
пять джи
без шапки рыжая девчонка
в тоскливом мраке января
идёт смеётся эту серость
пестря
уже петарды отгремели
но в тяжких предрассветных снах
телеги хищные ашана
еще преследуют меня
сколотил ты братец
явно не дворец
мне в глаза нахально
говорит скворец
невесом и нежен
сакуры цветок
но любовь к ромашкам
припечатал бог
мы вора били всем музеем
при входе ли на этаже ль
не помню где но получилось
под гжель
мой мозг к концу недели просит
отчаявшись от серых дней
пожалуйста себя сегодня
упей
твои отчаянные письма
не удаляю никогда
бывает так тепло ночами
их распечатывать и жечь
чтоб закатать июльский вечер
возьмите море треск цикад
и лейте в банку тёплый алый
закат
из под обломков выбирались
дарт вейдер свой держа картуз
и местный крайне невезучий
тунгус