лежу расслабленный у моря
ноздрями втягивая бриз
глоток шампанского и вот я
игрист
на небесах отдел ковида
бьет все рекорды сделав план
отдел чумы расформирован
другим поставлено на вид
зачем ты крестишься чудак человек
бормочешь за аменем амен
у нас же по зельеварению эк
замен
ты так прыщава и уныла
что даже зеркало стошнило
словно шпроты в банке
в транспорте народ
липня рожей к окнам
едет в огород
во мне остановился воздух
и попросил не выдыхай
меня обратно в этот холод
дай посидеть ещё в тепле
доброту снимала
жизнь за слоем слой
сделав маргариту
депрессивно злой
пора бы понять мне своею башкой
что гости желают застолья
а я с табуретки стихи чередой
стоя
знаток прикраснава я дажа
прашолся мима ирмитажа
упал курс золота к молчанью
теперь в обменнике валют
гроши ломая за молчанье
дают
седой патологоанатом
сказал давай играть в кишки
найди которую покрепче
и привяжи под потолком
взнуздал разнузданную лошадь
протёр растроганный тачскрин
скачу с тобой средь белоснежных
перин
сельдь фаршируя артишоком
олег почувствовал в руках
какойто тремор нехороший
илья доделай мне пиздец
не найду заначку
видно никогда
спрятанную между
складок живота
я убивать тебя не стану
ты щас возьмешь и улетишь
а я для вида мухобойкой
ударю громко по столу
взъерошиваясь капельмейстер
готовится вспорхнуть на ель
и с третьей цифры звонких капель
капель
полина в опере запела
и я расцвёл как старый пень
рванул с ней к городу парижу
тургень
прошло сто лет и я привыкла
что дождь и розы в январе
что не рассказываю внукам
про блеск серебряных коньков
в москве я вслух болел за челси
закономерно допизделси
стоит седая василиса
в чулках и с плёткой с бахромой
и очень хочет на болото
домой
лежу я в операционной
познав кураж аттракционный
на фото красива стройна и юна
а в чате как секса лавина
жаль в жизни похожа на бабу она
ина
без любви нет счастья
счастья без любви
вопщем вот такая
в жизни селяви
на мне закончилась пюрэшка
и я стал клянчить макарон
чем наносил своей гордыне
урон
дорогие лица
радость шум и гам
как же задолбало
видеть по утрам
осень разрыдалась
скоро все умрём
мне в плечо уткнувшись
мокрым октябрём
толпа скандирует всесилен
но вновь трехлапый автомат
роняет мягкую игрушку
назад
Иван Иванович на рельсу
Положил свой железный хуй.
Шуруй весёлый бронепоезд!
Шуруй!Шуруй!Шуруй!Шуруй!
в порции кефира
девять грамм белка
и ни грамма жира
шоб наверняка
аркадий тоже мог бы двадцать
минут поспать и на берлин
по автобану прокатиться
но поезд едет в сыктывкар