аркадий зарядил оксанин
шестизарядный пистолет
и шол по улице пустынной
на дело с рабиновичем
поздравив ольгу с новым годом
я вышел и купил билет
туда где дремлет алевтина
с открытым для приманки ртом
я вспомнил ты не алевтина
ты контролёрша а трамвай
был нашим местом с алевтиной
пока она не умерла
аркадий думает характер
какой дрянной у зульфии
а это сон летящей зебры
был потревожен журавлём
как холодец сказала ольга
и я почувствовал во рту
солоноватый вкус прибоя
в одессе много лет назад
я развернул у дамбы тачку
и прыгнул в воду с высоты
а оказалось это поле
и я в нём тонкий колосок
укупник или не укупник
прошол по улице сейчас
в зелёных тапочках и с сумкой
сквозь равнодушную толпу
зухра солёными губами
целует в лоб бартоломью
спи говорит спокойно лётчик
я поведу твой самолёт
про драмынбас и дирижабли
зачемто хокку написал
печальную как расставанье
с на фудзи видом из окна
шестнадцать тысяч укулеле
на праздник заказал газмяс
что на четыре тыщи больше
чем в тот же праздник год назад
пойду в пилоты дирижаблей
летай себе кабул нюёрк
ориентируясь по звёздам
пощупывая стюардесс
при слове путин глеб проснулся
и начал чтото рисовать
оксана тоже но у глеба
выходит лучше в десять раз
ты помнишь как сияли звёзды
всё лето над карагандой
а это наши дирижабли
сгорали в небе от любви
я сбросил со скалы все вещи
открыв огромный чемодан
они о чём то шелестели
как крылья бабочек в аду
бартaломью пришол к оксане
просить оксаниной руки
вдруг видит это не оксана
а до батайска горизонт
совсем чуть чуть уже осталось
рассвет закат зима весна
и в надувных подводных лодках
уйдём с причалов в вышину
бежит по полю алевтина
запел по радио кобзон
я вздрогнул но сумел пространство
стабилизировать ногой
олег воспитанный конями
не понял бы бартоломью
воспитанного дирижаблем
и дело тут не в языке
олег собрал в кулак все деньги
четыре песо двадцать пять
сентавос может быть сентимос
и бросил в вскрывшуюся обь
мы шли на тусклый свет заката
но каждый в общем понимал
что это только отраженье
в глазах солёной камбалы
мадам почти опали листья
и снег уже вот вот пойдёт
и это я не о погоде
в любимой вами костроме
у смерти нет особых знаков
косы секатора меча
и документов нет законных
а только чорные трусы
олег уходит в бесконечность
не зная что шестнадцать раз
там можно встретить алевтину
с высокой вероятностью
когда пингвинов перебили
сказал аркадий бога нет
ведь не осталось доказательств
его существования
на дельтапланах с дирижаблей
мы захватили уругвай
мулатки с острыми сосками
швыряли розы нам в лицо
однажды утро не наступит
мы будем спать до трёх часов
потом проснёмся будет сумрак
и будет семдесят шестой
мы раньше брили ноги с мылом
кусочком острого стекла
зелёного чтоб если больно
смотреть на мир через него
я закурил но было поздно
не успокоиться уже
осталось только застрелиться
но божэ как дрожыт рука
олег про пушкина подумал
не в смысле жизнь стихи дуэль
а просто так подумал пушкин
не про поэта вообще
однажды мы поймём что лето
ещё один большой обман
сказал философ и кобылу
взасос поцеловал в лицо