мне выдали в стационаре
ночного виденья очки
чтобы не вляпаться в ночные
горшки
один поэт слегка зазнавшись
спросил в сердцах а судьи кто
а кэп ответил мол бобры и
кокто
друзья у пятничного пива
терапевтический эффект
и лишь субботнее похмелье
дефект
ты кто я пришвин чем докажешь
из мухоморов пью настой
и посмотри какой в штанах мох
густой
олег разбросан по квартире
вон там нога а здесь сосок
а этот маленький оксаны
кусок
суворов трезвый злой голодный
сидит и ждёт свои призы
того гляди таки дождётся
звезды
олег запутался в веревках
опять оксана ё маё
развесила по всей квартире
своё
злой гений говорит олегу
ты колы в сингыл молт налей
вот это понимаю гений
злодей
у терминатора тэ тыща
в минуты ацкава трэшА
бывает что течет не только
крышА
я на приёме эскобара
забрызгал кровью свой сюртук
слегка поправив колумбийский
галстук
пишу лишь с пресною начинкой
достраиваю в небо мост
на ваш вопрос а где же мясо
репост
в своем засаленном халате
ты выбегаешь на перрон
но мой патрон уже пометил
харон
я пил я пью и пить я буду
дно целовать моя судьба
а капиталл два алкогольных
горба
кукушка сколько мне осталось
одно лишь ку но как же так
вдруг незнакомец с чемоданом
тик так
я восхитительно ужасна
и расхитительно щедра
предельно ясно пояснила
зухра
ортодоксальные евреи
обычные евреи но
кашерной дверью называют
окно
олег зализывает рану
старательно и лишь одну
ту что ног гдето у оксаны
между
олег оксану разжыжает
экстрактом стонов страсти душ
но не оксана потекла а
лишь тушь
отец панкрат носил под рясой
комки цветастых бигудей
они как радуга свисали
с мудей
твоё лицо без макияжа
либидо повергает в шок
но мысль искрой от воздержанья
мешок
забита дверь окно забито
но знают все внутри забыт
священный бобр что к книжной полке
прибит
олег летит в командировку
в страну родео и кончит
с женой пять лет уже никак не
кончит
заткнул бумажной пробкой четверть
в свежеразлитый самогон
я предварительно добавил
калгон
нарисовал меня квадратным
сказал цинично вижу так
стоит и ждёт мол двести баксов
мудак
в привычный грунт пускает корни
с корой сростаются уста
совокупился пришвин с самкой
куста
нам майя племя пригрозило
что их конечен календарь
а мы кладём все дружно хер на
алтарь
совсем не понтовался понтий
желудка язвой лишь богат
и на пирах почти совсем не
пилат
страшон бобр с кондиционером
опасен ловок и хитер
он маскируется под конди
бобер
меня затягивает снова
в пучину пламенных страстей
но с каждым разом становлюсь всё
черствей
миньон в отделе грампластинок
французом в шляпе позабыт
и тут же гопниками дерзко
избит